Дикое турецкое поле и Гран-при
В прокат выходит картина Нури Бильге Джейлана «Однажды в Анатолии» — метафизическая история турецкого режиссера про поиск трупа получила Гран-при в Канне.
Смеркается. Три автомобиля с полицейскими, прокурором (Танер Бирсель), следователем (Йилмаз Эрдоган), доктором (Мухаммет Узунер) и парочкой подозреваемых (Бурхан Йилдиз и Фират Таниш) колесят в отблесках дня между полей турецкой провинции Анатолии, разыскивая некое место. Имеющиеся приметы — деревцо да старый колодец — повторяются с небольшими изменениями за каждым поворотом, как какие-то котировки. Несложно догадаться, что за очередным изгибом кортеж должен поджидать труп, только вот никак не получается до него добраться.
Действующие лица измождены бессонной ночью, за которой обязательно наступит день, однако прожить его будет еще труднее.
Фильм «Однажды в Анатолии» турецкого режиссера Нури Бильге Джейлана, снявшего «Времена года» и «Три обезьяны», в 2011 году встряхнул под занавес Каннского кинофестиваля и жюри, и публику и принес стамбульскому режиссеру Гран-при. Однако, тому, кто надеется на животворящий эффект, нужно иметь в виду следующее: когда по истечении 1,5 часов закончится киноповесть про то, как усатые мужчины впотьмах едут неизвестно куда, это будет далеко не финал.
Вместе с доктором, чьими глазами столичный интеллектуал Джейлан взирает на погружающийся в ночь мир, кинозритель постепенно погружается в тягучий ритм турецкой провинциальной действительности. Этот мир и эта жизнь похожи не те, в которые стремился врасти другой доктор — герой «Дикого поля» Михаила Калатозошвили. Ещё один близкий по духу турецкому режиссёру — мексиканец Карлос Рейгадас с «Безмолвным светом». Здесь реальность также последовательно растворялась во тьме и возвращалась к свету, не столько отвечающему на вопросы, сколько помогающему почувствовать их избыточность.
Закату и рассвету у Джейлана отведены важные роли, но и у него дневной свет не столько освещает истину, сколько позволяет увидеть тупик в конце пути. А полностью понять состояние участников ночного рандеву помогает подробная хронология не слишком насыщенного событиями процесса. Когда в населенном пункте, где импровизированный караван ждет утра, пропадает электричество — это уже является событием.
Бытописание с продолжительными чаепитиями и разговорами о финансировании — деревня, в которой отключено электричество, просит денег у участвующего в вояже представителя местной власти на новый морг — в один момент превращается в иконопись — девушка в тусклом мерцании масляной лампы — и обратно.
За метафизическим путешествием в ночи следует длинный день: можно физически прочувствовать, как героям после бессонной ночи трудно, словно они провели ее, изучая анализ форекс.
Когда притчевость грозит поглотить все живое, Джейлан с иронией выдает усатого прокурора за Кларка Гейбла и в придачу дважды повторяет кажущееся бесконечным составление протокола. Когда зритель окончательно путается в ложных финалах, режиссер с хрустом ломает кости.
Конечно же, к разыскиваемому трупу прилагается детективная составляющая, но с самого начала ясно, кто убийца, а единственный действительно важный вопрос встает ближе к финалу во время вскрытия. Если правда фактов только умножит страдания и скорби, то нужна ли она миру? Дать ответ на такую загадку не помогают ни криминалистика, ни холодный свет ламп в морге.